читать дальшеВо-первых, нужна посудная лагенария. Из обычных тоже можно получить нечто декоративное, но стенки будут очень тонкими. Во-вторых, лучше сажать лагенарию из семян, выросших в этой же местности. Проще говоря, если нельзя позаимствовать у соседей, надо упереться хоть раз вырастить свои, и дальше будет гораздо легче. По ходу дела оказалось, что эта растительность гораздо более скороспелая, чем принято считать. В-третьих, чем дольше плоды зреют в сухих и солнечных условиях, тем лучше. У недозрелых вероятность загнить или сморщиться гораздо выше. Если позволяет погода осенью, полезно даже уже сорванные плоды днем выносить на солнце, пусть полежат. В-четвертых, привезенные домой лагенарии сложить в сухое место и регулярно осматривать. Если лагенария не вызрела полностью в грунте, обычно вокруг макушки при хранении появляется влажное пятно на кожуре, и под этим пятном лагенария может начать гнить, если вы сорвали ее уж совсем зеленой. Но тут еще, может быть, ничего не потеряно. Аккуратненько старой зубной щеткой (можно и новой, разумеется) счищаем эту тонкую отмокшую кожуру. Она так постепенно будет отмокать и дальше от макушки к попе, и постепенно мы будем ее счищать. В принципе, можно и оставлять, но потом эта кожура может отваливать кое-где лохмотами, и готовый "кувшин" будет выглядеть неаккуратно. Но главное, эта отмокшая кожура очень водонепроницаемая, и лагенария легко может начать гнить, если мы ее не удалим. В общем, вот таким маниром мы чистим потихоньку наши лагенарии. Дней десять на это уйдет, немножко в один день, немножко в другой. Отмокать кожура начинает довольно быстро, в пределах двух-трех недель хранения. Когда лагенария почти или полностью очищена (за это время она заметно подсыхает), срезаем макушку плода обычным кухонным ножом. Если хотим, чтоб разметить срез ровно и аккуратно, пользуемся обычным простым карандашом, он прекрасно рисует по лагенарии. Теперь надо вычистить все изнутри. Наливаем горячую из-под крана воду, закрываем ладонью вход, переворачиваем, трясем лагенарию, как черт грешную душу, переворачиваем, выливаем. Вместе с водой выливается куча семян, их ловим и сушим. Повторяем процедуру несколько раз, пока не вытрясем все. Сама лагенария в это время, если заглянуть внутрь "кувшина", пока еще такая... слегка просвечивающая, и вы легко можете видеть внутри темные пятна оставшейся мякоти, если они есть (а они там будут). И если осталась наружная кожура, соскрябать ее окончательно, скажем, тупым ножом. Дальше все зависит от вашего собственного занудства и от того, как вы планируете использовать этот "кувшин". Если как вазу для сухоцветов, то в принципе выскребать все необязательно. Если же вы хотите что-то в ней потом хранить, лучше выковырять все и оставить одну только твердую кору. Это дело долгое и нудное. Можно пользоваться ершиком для бутылок, согнув его нужным образом. Что-то можно удалить столовым ножом, что-то - проволочным крючком. Помогает залить лагенарию на пару-тройку дней водой (меняя ее периодически), тогда ненужная мякоть начинает гнить в воде, и легче отрывается от стенок. Мороки, в общем, хватает. Когда процесс очистки завершен, лагенарию надо высушить. Сушится просто так на воздухе в комнате. Единственное, что может подстерегать - это если ваша лагенария была сорвана зеленой. Тогда стенки ее еще довольно водянистые, и при сушке она может деформироваться, причем иногда довольно сильно скособочиться. Если это произошло, это дело поправимое. Надо поставить такую кособокую лагенарию под струю горячей воды (из-под крана), и пусть отмокает. Она будет постепенно размокать и выправляться. После того, как она вернется в прежний вид, досушивать ее надо аккуратно: сперва оставить воду внутри на день-другой, потом воду вылить, но держать внутренность мокрой, то есть чтоб она подсыхала медленно. Получившиеся "кувшины" можно раскрашивать любыми красками, "кувшины" легкие и, особенно если лагенария была вызревшей, очень прочные. Из них можно сделать вазы и под цветы. Тогда надо купить лак, залить его в сухой "кувшин", тщательно побултыхать, чтоб лак покрыл все стенки, потом лак вылить. Оставшееся создаст прекрасную гидроизоляцию. Бывает, если лагенария уж очень хорошо вызреет, она засыхает сама без всяких слезаний кожуры. Просто высыхает, и все, становится легкой, и слышно, как семена внутри гремят. У меня этих "кувшинов" куча всех сортов и размеров, самый большой 5 л, самый маленький где-то с полстакана. Если кому надо фоты, только скажите - выложу.
xxx Здравствуйте! Я смотрю аниме недавно и хотелось бы получить совет. Не могли бы вы посоветовать мне что-нибудь простое и светлое о жизни обыкновенных школьников и о том, как они преодалевают трудности в повседневности. Желательно что-нибудь с романтикой. Заранее спасибо!
«Мне нужен друг. Именно друг, а не подруга. Настоящий. С которым я смогу смотреть фильмы, валяясь в кровати в одной пижаме Ужинать с его родителями Ходить за ручку И плакаться в жилетку А главное, чтобы у нас не закончилось все как обычно этой дурной любовью. Вот такой человек мне нужен»
Но, знаете, кажется, это невозможно. Определенно, это невозможно.
xxx: в процессе чтения ребенку поэмы Пушкина "Золотая Рыбка" выяснилось, что все самое интересное начинается со слов "и пришел невод с травою морскою"...
xxx: (с вротарта) Инцест, педофилия, гомосексуальные отношения, суицидальность, изнасилования (пусть и метафоричные), живодёрство, рукоприкладство, совращение малолетних и прочий богатый букет всевозможных жестокостей и извращений - вот далеко не полный список того, что вы увидите в этом мультфильме... А ещё там будут летающие слоны! xxx: Если б не смотрел, низачтобы не угадал Утэну.
Как-то раз гуляли Змей Горыныч и Иван Дурак. Долго ли, коротко ли гуляли неизвестно, но вышли они на развилку из трех дорог. А на развилке камень стоит. А на камне написано: "Направо пойдешь - найдешь богатство великое, прямо пойдешь - ждет тебя девица красы невиданной, налево пойдешь - править тебе тридесятым царством". Посмотрел на камень Горыныч и говорит в шутку: "Я бы не отказался ни от девицы, ни от богатства, ни от царской короны. Но не могу я разорваться!" "Ну, это поправимо", - сказал Иван Дурак и двумя ударами меча разрубил Горыныча на три части. Мораль: Если рядом с вами дурак - шутить надо осторожней.
«Слова зрелого реконструктора.....Александра...огромный респект Вам.))))) Уж и не понадеялся увидать тут "тру" реконса.. АН нет )))) На душе потеплело от Вашего сообщения)))»
Выносли мозг малолетним мальчикам, которые в реконструкции "уже почти целый год". Приятно, что мои старания хоть кто-то оценил)
Фак. Я ревную. И кого бы! Ту, кого почти ненавижу. Мне бы не этой дурью маяться, и думать о другом, но только гляньте на меня! Может, это всего лишь осеннее обострение?
Я решила принести эту запись к себе и аккуратно положить в шкатулку. Такой меня увидел(а) Блу. Наверное, это пока единственный взгляд на меня со стороны, довольно пафосный, милый, усталый.. но очень ценный. Хотя, наверное, в первую очередь это все-таки красиво)
Я спрашивала у Блу, почему он увидел меня такой.. маленькой.. милой. И Легато спросил, какой еще я могла быть для нее, двадцатипятилетнего демона? Тогда я промолчала. А теперь скажу. Блу, ты мерзкий, эгоистичный, заносчивый, выпадающий из реальности идиот. И видел ты меня не с высоты своего иллюзорного жизненного опыта, а глазами глупой театральной роли, которую ты себе выбрал. Ты не опытный демон-искуситель, а глупая девица далеко не тяжелого поведения. Но я безумна благодарна тебе, за то, чему ты меня научила. И еще... ты никогда это не прочитаешь. Потому что мне стыдно за то, что я храню твои и свои воспоминания.
Лиллиан ставит передо мной чашку крепкого чая и тарелку с куском пирога. Я с тоской смотрю на растекающийся по румяной корочке сладкий крем. – Лиллиан, – бесцветным голосом напоминаю я, – Я устал. Меня тошнит. – Ешь, – голос у нее строгий, не терпящий возражений. – Я не смогу танцевать, – пытаюсь использовать свой последний козырь. – Сможешь. Я поворачиваюсь к сидящей рядом со мной белокурой девочке и заговорщицким шепотом спрашиваю: – Хочешь кусочек? Взгляд ее полон жалости, но она отрицательно качает головой. Понятно. Деньги у меня закончились еще сутки назад, так что принимая сегодня днем приглашение на фуршет в честь дня рождения одного из сотрудников конторы, в коей я имею несчастье работать, я не колебался ни секунды. Государственная служба (или ее видимость, как в моем случае), хороша уже там, что непрерывно пьющие чай-кофе коллеги умереть с голоду не дадут в любом случае. Проблема в том, что шампанское, шоколад и фрукты – весьма неудачный заменитель завтрака, равно как и обеда, которого у меня тоже не было. К вечеру мне достаточно было только взглянуть на что-нибудь липкое и сладкое, чтобы желудок начал болезненно сжиматься. Тащиться домой мне все же не хотелось, и я нанес визит амазонкам. А Лиллиан, видимо, решила меня добить. Я обречено вздыхаю, втайне надеясь, что вскоре появятся другие амазонки и кто-нибудь из них меня спасет. Я пью чай и перебрасываюсь картами с Лиллиан и не пожелавшей меня спасти девчушкой, уделяя игре явно больше внимания, чем сладостям. Но видимо сегодня все-таки не мой день. Девушки являются как раз в тот момент, когда я под пристальным взглядом Лиллиан пытаюсь проглотить последний кусочек пирога, и сразу тащат меня в мраморный зал. Терпеливо жду, когда дамы разобьются на пары, и только тогда в притворной растерянности развожу руками: – У меня нет пары … – Будешь со мной танцевать, – Лиллиан неумолима. Я честно стараюсь скрыть изумление и замешательство. Надо же… Все-таки снизошла… – Блусаммерс! – А? – вяло отзываюсь я. – Не смотри в пол! – Скажи спасибо, что я на него не упал, – ядовито цежу сквозь зубы. Аристократическая садистка. Темп ускоряется, я начинаю задыхаться. – Не смотри вниз! – цедит сквозь зубы моя партнерша. – Ты с ноги сбиваешься. Влево поворот, влево. Быстрее! – Все, – я без сил оседаю на пол. Жалко, что он, в отличие от стен, затянут тканью. Прохладный каменный был бы куда лучше. – Стоп, девочки. У меня партнер умер. Перерыв. Дамы разбредаются по залу, весело щебеча под затихающую музыку. – Вам помочь? – я поднимаю голову: крохотное создание, белокурая Аделин протягивает мне ладошку. Какая прелесть, сейчас заплачу слезами умиления. – Спасибо, милая, – я легко вскакиваю на ноги, словно это не стоит мне никаких усилий. – Я еще недостаточно низко пал, чтобы подниматься с чужой помощью. Но и недостаточно хороший актер, чтобы долго изображать боевую готовность. Я делаю несколько шагов и на вполне законных основаниях сползаю на ступеньку рядом с Урсулой. Наша звезда принесла сегодня редкую игрушку – балетные туфельки, пуанты. Старая, потрепанная, покрытая изодранным атласом, но все-таки драгоценность для девушек. Скучающие дамы по очереди примеряют туфельки и пытаются подняться на носки. Судя по их лицам, это немного неприятно. – Можно взглянуть? – Можно даже примерить, – в темных глазах пляшут озорные искорки. Я пожимаю плечами и беру из ее рук маленькую туфельку. Какая мне разница? Скоро они оденут меня в женское платье и заставят подавать им чай. – Они не просто надеваются, – со смехом объясняет Урсула. –Там резинка, и плетеный… Мои ноги, освобожденные от грубых тяжелых ботинок по размеру ничем не отличаются от ее изящных ступней. Что? Я не говорил об этом? А зачем по-вашему я таскаю такие ботинки? – Я заметил, как вы их надевали, – вот ленты мне завязать чуть-чуть сложнее. – Ты предлагала мне помощь, дитя мое? Я кончиками пальцев касаюсь руки маленькой Аделин. Медленно поднимаюсь на носки. Кусаю губы. – Это больно. – Только вначале, – серьезно объясняет Урсула, – совсем немножко. Я тяжело опускаюсь на пятки. Качаю головой: – Не в этом дело. Судороги. Я слишком устал. И привык к другой обуви, – я поднимаюсь снова, держусь еще несколько долгих секунд, прикрыв глаза. – Спасибо. Это было забавно, – возвращаю атласные реликвии хозяйке. – Лиллиан ЛеМарле! – окликаю свою главную мучительницу. – Помнишь наш уговор? – Забирай свое сокровище, страдалец. Я улыбаюсь Аделин. – Пойдешь со мной? – как я люблю смотреть, как у чистых и непорочных глаза загораются демоническим светом. – Да! – радостно вскрикивает девочка, всплескивает руками и бросается мне на шею. Смущенный, я отстраняю ее и она виновато опускает глаза. Снова играет музыка, юная амазонка сжимает мою руку. – Ты знаешь, что придется делать? – Я буду делать то, что вы скажете. – Ты умеешь обращаться с оружием? – А мне… можно будет? Ах да. Оружие им иметь запрещают приличия. – Можно. – Я научусь! Обязательно научусь! – Хорошо, милая. Как тебя представить остальным? Я знаю, ее имя ей не нравиться. Что ж, оно нам и не нужно. Пылают щеки, сияют глаза: – Мантикора. – Хорошо, – одобряю я. Почему бы и нет? Иногда я вполне чувствую себя зверем, загнанным в бестиарий. – Скажите, а… – Что, дитя мое? – Зачем вы делаете то, что причиняет вам боль? Потому что только боли я могу доверять. Только она реальна. Остальное – мои иллюзии.